Напомним основные постулаты геополитики, науки, называвшейся ранее также "политической географией", основная заслуга в разработке которой принадлежит английскому ученому и политическому эксперту сэру Хэлфорду Макиндеру (1861-1947). Сам термин "геополитика" был впервые употреблен шведом Рудольфом Челленом (1864-1922) и затем введен в обращение в Германии немцем Карлом Хаусхофером (1869-- I946). Но как бы то ни было, отцом геополитики остается именно Макиндер, чья фундаментальная модель легла в основу всех последующих геополитических исследований. Заслуга Макиндера в том, что он сумел выделить и постичь определенные объективные законы политической, географической и экономической истории человечества. Если термин "геополитика" появился сравнительно недавно, сама реальность, им обозначаемая, имеет многотысячелетнюю историю. Сущность геополитической доктрины может быть сведена к следующим принципам. -
В планетарной истории существует два противоположных и постоянно конкурирующих подхода к освоению земного пространства -- "сухопутный" и "морской". В зависимости от того, какой ориентации ("сухопутной" или "морской") придерживаются те или иные государства, те или иные народы, те или иные нации, их историческое сознание, их внешняя и внутренняя политика, их психология, их мировоззрение складываются по совершенно определенным правилам. Учитывая эту особенность, вполне можно говорить о "сухопутном", "континентальном" или даже "степном" ("степь" -- это "суша" в ее чистом, идеальном виде) мировоззрении и о мировоззрении "морском", "островном", "океаническом" или "водном". (Заметим попутно, что первые намеки подобного подхода мы находим в работах русских славянофилов -- у Хомякова и Киреевского).
В древней истории "морской" державой, ставшей историческим символом "морской цивилизации" в целом, была Финикия (Карфаген). Сухопутной же империей, противостоящей Карфагену -- Рим. Пунические войны --это чистейший образец противостояния "морской цивилизации" "цивилизации сухопутной". В Новое Время и в новейшей истории "островным" и "морским" полюсом стала Англия, "владычица морей" и, позже, гигантский остров -- континент Америка.
Англия, как и древняя Финикия, использовала в качестве основного инструмента своего владычества в первую очередь морскую торговлю и колонизацию прибрежных районов. Финикийско-англо-саксонский геополитический тип породил особую "торгово-капиталистически-рыночную" модель цивилизации, основанную на экономических и материальных интересах и принципах экономического либерализма. Поэтому несмотря на возможные исторические вариации наиболее общий тип "морской" цивилизации всегда связан с "приматом экономики над политикой".
В отличие от финикийской модели Рим представлял собой образец воинственно-авторитарной структуры, основывающейся на административном контроле и гражданской религиозности, на примате "политики над экономикой". Рим -- это пример колонизации не морского, но сухопутного, чисто континентального типа, с проникновением в глубь континента и ассимиляцией покоренных народов, автоматически становящихся после завоевания "римлянами".
В Новой Истории воплощением "сухопутной" державы была Российская Империя, а также центрально-европейская имперская Австро-Венгрия и Германия. Россия, Германия, Австро-Венгрия суть символы "геополитической суши" в период Новой Истории.
В последние несколько столетий "морская цивилизация" тяготела к тому, чтобы отождествиться с атлантизмом, так как сегодня "морские державы" по преимуществу -- это Англия и Америка, то есть англо-саксонские страны.
Атлантизму, воплощающему в себе примат индивидуализма, "экономического либерализма" и "демократии протестантского типа", противостоит евразийство, предполагающее авторитаризм, иерархичность и постановку общинных, национально-государственных принципов над мелко-человеческими, индивидуалистическими, гедонистическими экономическими интересами. Ярко выраженная евразийская ориентация характерна в первую очередь для России и Германии, двух мощнейших континентальных держав, чьи геополитические, экономические и, самое главное, глубинно мировоззренческие интересы полностью противоположны интересам Англии-США, то есть атлантистам.
Макиндер как англичанин и атлантист указывал на опасность евразийской консолидации и с начала XX века побуждал правительство Англии сделать все возможное, чтобы не допустить евразийского альянса, и особенно альянса России-Германии-Японии (Японию он считал державой с сущностно континентальным и евразийским мировоззрением). С Макиндера можно вести отсчет ясно сформулированной и подробно описанной идеологии осознанного и абсолютизированного атлантизма, чья доктрина лежит в основе англо-саксонской геополитической стратегии XX века. Параллельно Макиндеру (даже чуть раньше его) сходную теорию выдвинул американский адмирал Мэхэн, пророчески осознавший планетарную функцию США в веке, когда этой державе суждено было стать "Морским Могуществом" (Sea Power) мирового масштаба. Исходя из этого, мы можем определить сущность агентурной работы, военного шпионажа, политического лоббизма, ориентированного на Англию и США, как атлантическую идеологию, идеологию "Нового Карфагена", которая является общей для всех "агентов влияния", для всех тайных организаций, для всех лож и полузакрытых клубов, которые служили и служат англо-саксонской идее в XX веке, пронизывая своей сетью все континентальные "евразийские" державы. И в первую очередь, это, естественно, касается непосредственно английской и американской разведок, особенно ЦРУ, которые являются не просто "стражами капитализма" или "американизма", но стражами "атлантизма", объединенными глубинной и много тысячелетней сверх-идеологией "океанического" типа. Совокупность всех "сетей" англо-саксонского влияния можно назвать "участниками атлантического заговора", работающими не только на интересы отдельно взятой страны, но на интересы особой геополитической и, в конечном итоге, метафизической доктрины, представляющей собой крайне многоплановое, разнообразное и широкое, но все же сущностно единое мировоззрение.
Итак, обобщая идеи Макиндера, можно сказать, что существует исторический "заговор атлантистов", преследующих сквозь века одни и те же геополитические цели, ориентированные на интересы "морской цивилизации" неофиникийского типа. Причем, важно подчеркнуть, что "атлантистами" могут быть как "левые", так и "правые", как "атеисты", так и "верующие", как "патриоты", так и "космополиты", поскольку геополитическое мировоззрение стоит по ту сторону всех частных национальных и политических различий.
Поэтому-то мы имеем дело с самым настоящим "оккультным заговором", смысл и метафизическая подоплека которого часто остаются совершенно неизвестными для самих его непосредственных участников, и даже для самых ключевых фигур.
>Когда Венеты вернулись в свои прва, это стало называться Реконкистой, и запретили все веры кроме своей родной (Христианство, с центром в Авиньоне, Земля обетованная это Швейцария, а евреи это Швейцарцы - Гебры/Гельветы).
Реконкиста была победой Папского Протозапада, какая у чёрту Швейцария? Об этом писал Тойнби, никакого высасоного из жопы "Христианство, с центром в Авиньоне" небыло
А теперь обратим наши взоры на границу западного христианства на Иберийском полуострове, где западный мир соседствовал с сирийским обществом. История этого региона весьма примечательна. Во-первых, именно здесь западное христианство впервые подверглось давлению со стороны чужой цивилизации. Во-вторых, державы, появившиеся в ответ на это давление, стали со временем играть лидирующую роль как носители западной цивилизации.
Что касается первого из этих двух пунктов, то мы видели, что на северной континентальной сухопутной границе западное христианство противостояло только варварам. Давлению со стороны православного христианства Балканского полуострова западный мир не подвергался, пока Оттоманская империя не нанесла удара по Венгрии, что случилось в XV в. А русское православное христианство стало оказывать сильное давление за Запад лишь в XVI в., когда оно напало на Литву. Однако на иберийской сухопутной границе западное христианство оказалось под ощутимым давлением сирийской цивилизации буквально с момента своего зарождения. Ответом на этот вызов стал первый проблеск самосознания западного общества, вынужденного вступить в неравную поначалу борьбу.
Арабское нападение на младенческую цивилизацию Запада было последним всплеском сирийского ответа на эллинистическое вторжение в сирийские владения, ибо, выполнив задачу, оказавшуюся непосильной для зороастрийцев, евреев, несториан и монофизитов, арабы не успокоились, пока не возродили сирийское общество во всем его могуществе. Не удовлетворившись достижениями в масштабах империи сирийского универсального государства, арабы завоевали древние финикийские колониальные владения в Западном Средиземноморье, которые в эпоху Ахеменидов были объединены в единый союз – заморский аналог Персидской империи – под гегемонией Карфагена. Последний из Омейядов правитель Дамаска, был, по крайней мере номинально, хозяином всего сирийского мира – от самых дальних границ империи Ахеменидов на востоке до самых крайних пределов империи Карфагена на западе. Арабы пересекли не только Гибралтарский пролив, но и Пиренеи, а в 732 г. предприняли поход в землю франков, переправив армии через Луару. В битве при Пуатье арабы попытались задушить западное христианство в его колыбели.
Поражение арабов в битве при Пуатье, безусловно, было одним из решающих исторических событий. Ответ Запада на сирийский вызов, данный франками на бранном поле в 732 г., предопределил дальнейшее развитие событий. Творческий импульс франков нарастал в течение восьми веков, пока не был подхвачен португальским авангардом западного христианства. Португальцы, обогнув Африку, стали осваивать новые земли, а кастильский авангард пересек Атлантику, чтобы открыть Новый Свет. Эти пионеры западного христианства сослужили неоценимую службу своей цивилизации, распространив ее практически на весь мир. Благодаря этому энергичному предприятию иберийцев западное христианство выросло, подобно горчичному зерну (Матф. 13, 31–32; Марк 4, 31–32; Лука 13, 19), и стало древом, на чьих ветвях разместились все нации Земли. Основы всемирной вестернизации были заложены иберийскими пионерами западного христианства; энергия, двигавшая их к победе, была вызвана сирийским давлением на Иберийском полуострове.
Португальские и кастильские мореплаватели, распространившись в XV–XVI вв. по всему миру, были наследниками народа, дух которого закалился тридцатью поколениями упорной пограничной войны против мавров на иберийском форпосте. Это была граница, на которой сначала франки отразили волну арабских завоеваний, предохранив тем самым Галлию, а затем Карл Великий нанес сокрушительный контрудар через Пиренеи, где его силы соединились с остатками вестготов в Астурии, и, наконец, в течение постсирийского междуцарствия (прибл. 975–1275), когда пал халифат Омейядов в Андалусии, христианские варвары пиренейских земель успешно состязались за обладание наследством Омейядов на Пиренейском полуострове с мусульманскими берберами, пришельцами из Африки, дикими кочевниками Сахары и еще более дикими жителями гор Атласа.
Зависимость энергии иберийских христиан от стимула, рожденного давлением со стороны мавров, доказывается тем фактом, что эта энергия исчезла сразу же, как только давление мавров прекратилось. В XVII в. португальцы и кастильцы оказались в заокеанском новом мире, который они сами вызвали к существованию. Это историческое событие совпало с исчезновением стимула на родине через уничтожение, изгнание и насильственное обращение оставшихся на полуострове морисков.
Бросив взгляд в глубь истории, мы обнаружим, что Португалия и Кастилия принадлежали к числу государств-преемников халифата Омейядов на Иберийском полуострове. Почему Арагон, будучи также государством-преемником, не принял участия в широких торговых и экспансионистских экспедициях, начатых братскими королевствами? В недавнем прошлом, в период позднего средневековья, Арагон играл куда более заметную роль в жизни западного общества, чем Кастилия и Португалия. Он блистал, подобно городам-государствам Северной Италии в области культуры, в частности в таких ее сферах, как международное право и картография. Почему же тогда Арагон не включился в общий процесс и даже, более того, позволил своему кастильскому соседу уничтожить себя? Объяснение, возможно, заключено в том, что Арагон лишился стимула мавританского давления на несколько веков раньше других королевств полуострова. Во времена Васко да Гамы и Колумба как Португалия, так и Кастилия были форпостами западного христианства на границе с маврами. Кастилия противостояла мавританскому королевству Гранады, а Португалия – Танжерской провинции Марокко.
Территория Арагона, напротив, была изолирована от мавров кастильской провинцией Мурсия, а его война с маврами на Средиземном море закончилась в 1229–1232 гг. захватом Балеарских островов. Таким образом, стимул, который был общим источником энергии для иберийских христиан, утратил значение для арагонцев по крайней мере за два с половиной века до того, как он утратил значение для их кастильских и португальских соседей; и это в некоторой степени объясняет, почему Арагон не принял участия в кампании трансокеанских экспедиций.
Нетрудно заметить, что отношение иберийских форпостов западного христианства к маврам напоминает отношение Дунайской монархии Габсбургов к османам. Державы полуострова представляли собой форпосты западного общества против враждебной цивилизации, а их энергия была ответом на вызов со стороны этой чуждой силы. Энергия бурно росла, пока давление было смертельным, но, как только давление спадало, исчезал и источник энергии.
>Когда Венеты вернулись в свои прва, это стало называться Реконкистой, и запретили все веры кроме своей родной (Христианство, с центром в Авиньоне, Земля обетованная это Швейцария, а евреи это Швейцарцы - Гебры/Гельветы).
Реконкиста была победой Папского Протозапада, какая у чёрту Швейцария? Об этом писал Тойнби, никакого высасоного из жопы "Христианство, с центром в Авиньоне" небыло
А теперь обратим наши взоры на границу западного христианства на Иберийском полуострове, где западный мир соседствовал с сирийским обществом. История этого региона весьма примечательна. Во-первых, именно здесь западное христианство впервые подверглось давлению со стороны чужой цивилизации. Во-вторых, державы, появившиеся в ответ на это давление, стали со временем играть лидирующую роль как носители западной цивилизации.
Что касается первого из этих двух пунктов, то мы видели, что на северной континентальной сухопутной границе западное христианство противостояло только варварам. Давлению со стороны православного христианства Балканского полуострова западный мир не подвергался, пока Оттоманская империя не нанесла удара по Венгрии, что случилось в XV в. А русское православное христианство стало оказывать сильное давление за Запад лишь в XVI в., когда оно напало на Литву. Однако на иберийской сухопутной границе западное христианство оказалось под ощутимым давлением сирийской цивилизации буквально с момента своего зарождения. Ответом на этот вызов стал первый проблеск самосознания западного общества, вынужденного вступить в неравную поначалу борьбу.
Арабское нападение на младенческую цивилизацию Запада было последним всплеском сирийского ответа на эллинистическое вторжение в сирийские владения, ибо, выполнив задачу, оказавшуюся непосильной для зороастрийцев, евреев, несториан и монофизитов, арабы не успокоились, пока не возродили сирийское общество во всем его могуществе. Не удовлетворившись достижениями в масштабах империи сирийского универсального государства, арабы завоевали древние финикийские колониальные владения в Западном Средиземноморье, которые в эпоху Ахеменидов были объединены в единый союз – заморский аналог Персидской империи – под гегемонией Карфагена. Последний из Омейядов правитель Дамаска, был, по крайней мере номинально, хозяином всего сирийского мира – от самых дальних границ империи Ахеменидов на востоке до самых крайних пределов империи Карфагена на западе. Арабы пересекли не только Гибралтарский пролив, но и Пиренеи, а в 732 г. предприняли поход в землю франков, переправив армии через Луару. В битве при Пуатье арабы попытались задушить западное христианство в его колыбели.
Поражение арабов в битве при Пуатье, безусловно, было одним из решающих исторических событий. Ответ Запада на сирийский вызов, данный франками на бранном поле в 732 г., предопределил дальнейшее развитие событий. Творческий импульс франков нарастал в течение восьми веков, пока не был подхвачен португальским авангардом западного христианства. Португальцы, обогнув Африку, стали осваивать новые земли, а кастильский авангард пересек Атлантику, чтобы открыть Новый Свет. Эти пионеры западного христианства сослужили неоценимую службу своей цивилизации, распространив ее практически на весь мир. Благодаря этому энергичному предприятию иберийцев западное христианство выросло, подобно горчичному зерну (Матф. 13, 31–32; Марк 4, 31–32; Лука 13, 19), и стало древом, на чьих ветвях разместились все нации Земли. Основы всемирной вестернизации были заложены иберийскими пионерами западного христианства; энергия, двигавшая их к победе, была вызвана сирийским давлением на Иберийском полуострове.
Португальские и кастильские мореплаватели, распространившись в XV–XVI вв. по всему миру, были наследниками народа, дух которого закалился тридцатью поколениями упорной пограничной войны против мавров на иберийском форпосте. Это была граница, на которой сначала франки отразили волну арабских завоеваний, предохранив тем самым Галлию, а затем Карл Великий нанес сокрушительный контрудар через Пиренеи, где его силы соединились с остатками вестготов в Астурии, и, наконец, в течение постсирийского междуцарствия (прибл. 975–1275), когда пал халифат Омейядов в Андалусии, христианские варвары пиренейских земель успешно состязались за обладание наследством Омейядов на Пиренейском полуострове с мусульманскими берберами, пришельцами из Африки, дикими кочевниками Сахары и еще более дикими жителями гор Атласа.
Зависимость энергии иберийских христиан от стимула, рожденного давлением со стороны мавров, доказывается тем фактом, что эта энергия исчезла сразу же, как только давление мавров прекратилось. В XVII в. португальцы и кастильцы оказались в заокеанском новом мире, который они сами вызвали к существованию. Это историческое событие совпало с исчезновением стимула на родине через уничтожение, изгнание и насильственное обращение оставшихся на полуострове морисков.
Бросив взгляд в глубь истории, мы обнаружим, что Португалия и Кастилия принадлежали к числу государств-преемников халифата Омейядов на Иберийском полуострове. Почему Арагон, будучи также государством-преемником, не принял участия в широких торговых и экспансионистских экспедициях, начатых братскими королевствами? В недавнем прошлом, в период позднего средневековья, Арагон играл куда более заметную роль в жизни западного общества, чем Кастилия и Португалия. Он блистал, подобно городам-государствам Северной Италии в области культуры, в частности в таких ее сферах, как международное право и картография. Почему же тогда Арагон не включился в общий процесс и даже, более того, позволил своему кастильскому соседу уничтожить себя? Объяснение, возможно, заключено в том, что Арагон лишился стимула мавританского давления на несколько веков раньше других королевств полуострова. Во времена Васко да Гамы и Колумба как Португалия, так и Кастилия были форпостами западного христианства на границе с маврами. Кастилия противостояла мавританскому королевству Гранады, а Португалия – Танжерской провинции Марокко.
Территория Арагона, напротив, была изолирована от мавров кастильской провинцией Мурсия, а его война с маврами на Средиземном море закончилась в 1229–1232 гг. захватом Балеарских островов. Таким образом, стимул, который был общим источником энергии для иберийских христиан, утратил значение для арагонцев по крайней мере за два с половиной века до того, как он утратил значение для их кастильских и португальских соседей; и это в некоторой степени объясняет, почему Арагон не принял участия в кампании трансокеанских экспедиций.
Нетрудно заметить, что отношение иберийских форпостов западного христианства к маврам напоминает отношение Дунайской монархии Габсбургов к османам. Державы полуострова представляли собой форпосты западного общества против враждебной цивилизации, а их энергия была ответом на вызов со стороны этой чуждой силы. Энергия бурно росла, пока давление было смертельным, но, как только давление спадало, исчезал и источник энергии.
Сап, зог. Недавно я задумался почему на мне так хуево и неудобно сидит почти вся одежда и прозрел: весь массмаркет шьётся под сутулых людей.
На эту тему есть только одно видео миллионник, в остальном верхнем интернете, в том числе англоговорящем, радиомолчание. Видимо всем похуй и народ покорно сутулится, либо, также как я, носят ворот на ключице, постоянно стягивая спинку вниз и существуют в вечном дискомфорте с задранным передом.
90% моего гардероба оказалось непригодным к ношению калом.
Где искать одежду под здоровый скелет? Неужели только индивидуальный пошив?